Везде
Власть и господство в проекции коллективного воображаемого. Факторы (де)формирования политического пространства России
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Власть и господство в проекции коллективного воображаемого. Факторы (де)формирования политического пространства России
Аннотация
Код статьи
S086904990015418-1-1
DOI
10.31857/S086904990015418-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Недяк Ирина Леонидовна 
Должность: ведущий научный сотрудник отдела сравнительных политических исследований
Аффилиация: Институт социологии ФНИСЦ РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 3
Страницы
30-45
Аннотация

Выраженная тенденция последних десятилетий – развитие в обществах республиканского типа отношений господства, которые изымают из демократических институтов и практик их изначальное содержание. Статья посвящена анализу степени и характера развития отношений господства в российском социуме. Рассмотрены и использованы разработанные в современных концепциях господства основные критерии дифференциации политических отношений и господства: генерализация правил, воспроизводство структур, произвольная власть, внешний контроль, управление набором возможностей. Автор анализирует данные четырех волн общероссийского репрезентативного опроса (2018, 2019, 2020, 2021 гг.), проведенного отделом социально-политических исследований Института социологии ФНИСЦ РАН, и интерпретирует их с теоретико-методологических позиций неоклассической республиканской концепции господства как произвольной власти. В работе подтверждены и проиллюстрированы сущностные отличия представлений о социальной среде, разные когнитивные и мотивационные установки граждан, которые полагаются и не полагаются на свою защищенность институциональным порядком от власти произвола. Приведены доказательства и примеры негативного влияния отношений господства на развитие российского общества.

Ключевые слова
политическая власть, господство, политика, коллективное воображаемое, когнитивные и мотивационные установки
Классификатор
Получено
25.06.2021
Дата публикации
27.06.2021
Всего подписок
16
Всего просмотров
1492
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf 100 руб. / 1.0 SU

Для скачивания PDF нужно оплатить подписку

Полная версия доступна только подписчикам
Подпишитесь прямо сейчас
Подписка и дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества подписки
100 руб. / 1.0 SU
Подписка и дополнительные сервисы на весь выпуск
Преимущества подписки
920 руб. / 16.0 SU
Подписка и дополнительные сервисы на все выпуски за 2021 год
Преимущества подписки
4224 руб. / 84.0 SU
1 Процессы институционализации власти республиканского типа отличаются многообразием «инкарнаций» ее идеал-типических моделей. Чтобы адекватно описывать «жизненные биографии» демократических режимов и исследовать их развитие, необходимо проводить работу по более тонкой настройке традиционных и формированию новых подходов, переосмысливать и дополнять понятийный аппарат, проверять концепты и категории анализа на аналитическую и эвристическую ценность.
2 Выбор линз исследовательской оптики выполняет роль чуткого индикатора появления важных направлений в трансформации изучаемого объекта. С последней четверти прошлого века возрастает интерес к изучению политики и власти в современных политиях через призму концепта «господство». Целеполагание, принципы, механизмы и результаты республиканской политики анализируют и оценивают не столько в рамках спектра «демократический с разными прилагательными», а с точки зрения ее предрасположенности к формированию или минимизации отношений господства – институционализированной власти человека (а не закона) над человеком. В фокусе такой оптики господство – форма неполитической и, следовательно, недемократической власти – предстает одновременно следствием и инструментом политики, которая по формальным признакам атрибутируется как демократическая.
3 Эмпирически доказано, что структуры и социальные отношения господства изымают из демократических институтов и практик их примордиальные смыслы, поглощают пространство публичной политики [Господство против политики…2019; Недяк, Патрушев, Павлова, Филиппова 2019]. Господство обоснованно определяется как одна из форм социальной патологии [Honneth 2015; Структуры господства…2020]. Однако, похоже, что порог чувствительности социума к нормативному и моральному порядкам господства снижается. На Западе эту тенденцию укрепляет беспрецедентно долгое кризисное состояние представительных демократий. В нашей стране положение усложняет незавершенность институционального порядка. Структуры и отношения господства создают барьеры для утверждения универсального политического порядка и конституирования политического пространства как условия и места демократических процедур и практик [Конституирование современной политики… 2018].
4 Представленный в статье анализ влияния структур, практик и этоса господства на формирование политического пространства выполнен в рамках комплексного исследования проблем институционализации современной политики в России. На протяжении многих лет данную работу проводят сотрудники отдела сравнительных политических исследований (далее ОСПИ) в Центре политологии и политической социологии Института социологии ФНИСЦ РАН.
5 В статье используются материалы массовых опросов (2018, 2019, 2020,2021 гг.), которые ОСПИ проводил совместно с Центром социального прогнозирования и маркетинга под руководством Ф. Э. Шереги. Общий для всех трех опросов базовый инструментарий позволяет сопоставить результаты, выявить тенденции и создать единую базу размером 2400 респондентов (2018г.N700, 2019г. N700, 2020г. N1000, 2021г.N1000)1.
1. Объем выборок репрезентативен для Российской Федерации в целом и федеральных округов РФ в частности. Отбор респондентов производился с соблюдением пропорций по численности населения в возрасте 18 лет и старше в федеральных округах, по типам поселений, а также с учетом квот по социально-профессиональным группам. Обследование проводилось во всех федеральных округах, в 21 субъекте РФ. Обработка полученных данных осуществлялась с использованием программы IBM SPSS Statistics.
6 Власть в форме господства подвергает эрозии политическое пространство России на стадии его формирования, в то время как в обществах западных демократий отношения господства расширяют «бреши» в институтах и практиках, имеющих долгую историю. Если учитывать российский контекст, следующие когнитивные и деятельностные компоненты (нелинейных) этапов политизации можно назвать более важными по сравнению с формальными электоральными формами политической активности:
7 - восприятие человеком себя как гражданина, который защищен политико-правовым статусом;
8 - способность к обнаружению и формулированию той или иной общественно значимой проблемы;
9 - осознание проблемы как имеющей политический характер и поддающейся изменению;
10 - понимание проблемы как предмета транспарентного и конкурентного выбора проектов и решений;
11 - восприятие человеком себя как субъекта социальных и политических отношений, который обладает правами и обязанностями;
12 - формирование способности, готовности и мотивации к поиску способов политического решения проблемы.
13 В пользу смещения фокуса анализа процессов политизации от участия в формальных демократических практиках к empowerment говорят полученные ОСПИ данные: около 50% респондентов, заявивших, что они участвуют в политической деятельности, затруднились сформулировать цель своего участия.
14 Забегая вперед, скажем, что признаки политики эмансипации и empowerment сопрягаются с критериями, которые используют для дифференциации политики/политической власти и господства/неполитической власти в современном дискурсе господства.
15 Власть и господство.
16 Концепции и рамки анализа
17 Попытки сильного навязать отношения господства и стремление слабого их избежать сопутствуют человеческим отношениям. Философское и научное осмысление феноменологии власти и господства, равно как их соотнесенности, имеет долгую историю. Сложная структура сущностно оспариваемых и зонтичных концептов «власть» и «господство» не статична. Ей не дают устояться постоянные новые, пересмотренные или дополнительные объяснения, толкования, интерпретации и трактовки. Сложно найти непротиворечивое определение этих концептов и классификацую подходов к их анализу. Практически не существует элементов концепций власти или господства, которые не подвергают сомнению. Сколько-нибудь полный обзор (и тем более анализ) этого дискурса уведет далеко от темы статьи.
18 Мы выделим четыре теоретико-методологические посылки, которые в наиболее авторитетных современных концепциях власти и господства сформировали мерило качества политики и власти на шкале с полюсами «господство/упразднение политики – политическая власть/политика эмансипации и empowerment».
19 Господство – нормативно-нежелательная власть и социальная патология. В современном дискурсе господства доминирует его понимание с нормативных позиций. Теоретический дискурс господства наших дней можно назвать поствеберианским в том смысле, что он вышел из трех характерных черт социологии господства М. Вебера: определение власти почти исключительно в парадигме «власть над»; помещение вне фокуса внимания концептуализации власти в парадигме «власть для»; ценностно нейтральное определение власти и господства и, как следствие, их нормативное неразличение.
20 Роль господства в развитии социальных отношений совершенно по-разному определяется в веберианском ценностно-нейтральном и поствеберианском нормативном подходах к пониманию данного феномена. Согласно Веберу, господство и способ его реализации рождают «из аморфного действия общности его концептуальную противоположность – рациональное обобществление» (Vergesellschaftung), то есть социальное отношение и социальное действие, которые базируются на ценностно- или целерационально мотивированном компромиссе или объединении интересов [Вебер 2019, 23]. В поствеберианском дискурсе господства последнее представляют как социальную патологию, которая поражает здоровье общества. Ее проявления разноплановы, но они взаимосвязаны. Господство создает состояние стратегической неопределенности, дезориентирует действия общности, изымает у властных элит и граждан мотивацию к ориентированным на общее благо действиям и блокирует их реализацию, отчуждает граждан от политики, деформирует состояние гражданственности (чувство сопричастности, ответственности, солидарности), размывает гражданские добродетели (уважение к закону и согражданам, моральные нормы, активная гражданская позиция, эмансипативные ценности).
21 Общепризнанное достоинство большинства современных концепций господства состоит в том, что они приспособлены для эмпирических исследований и привязывают «философскую рефлексию к реальной политике» [Шапиро 2019, 9]. Известный политический философ Иен Шапиро афористично высказался о пафосе изучения политики сквозь призму отношений господства: «не-господство предоставляет лучшую нормативную основу для размышлений о политике по сравнению с альтернативными идеалами» [Шапиро 2019, 10].
22 Не-господство определяют как высшую политическую ценность, ему отводят статус общего блага. Утверждают, что raison d’être демократического режима состоит в обеспечении и поддержании защиты от господства всех членов политии. Демократия, ее институты и практики считают инструментальными ценностями – обусловливающим, вспомогательным благом. Отмечают, что демократические институты и практики, с одной стороны, лучше приспособлены для минимизации отношений господства и расширения пространства политической власти в республиканских режимах. С другой стороны, они сами продуцируют отношения господства и/или создают институциональные барьеры, препятствующие его минимизации [Петтит 2016; Republicanism…2008].
23 Господство - власть произвола, которая встроена в структуры общества. Как лучше всего выявить и описать социальные отношения господства? Через структуры, которые его продуцируют и поддерживают. Рабочими – подтвердившими свою аналитическую и эмпирическую ценность – признают в первую очередь те концепции, в которых социальные отношения господства определяют и анализируют как особую форму власти, встроенную в структурные отношения (structure-based conceptions). Структурное измерение господства дополняют инструментарием так называемых описательных концепций (outcome-based conceptions). Его используют для «взвешивания» результатов или последствий взаимодействия акторов в случаях, когда субъект власти, имея власть над объектом, получает выгоду за счет последнего, ущемляя его базовые интересы [Lovett 2010].
24 В самом общем виде под господством понимается состояние, «испытываемое человеком или группой лиц, в той степени, в какой они зависят от социальных отношений, в которых какой-то другой человек или группа лиц обладают произвольной властью над ними» [Lovett 2010,15].
25 Господство определяют как власть в форме произвола (arbitrary power). Данная власть, по выражению Ф. Петтита, вырвалась из клетки закона и больше не ограничена известными всем заинтересованным лицам правилами, процедурами или целями. Социальная власть произвольна, когда субъект власти может её осуществлять по своей прихоти и не встречает при этом системного противодействия институциональной среды.
26 Главный редактор «Journal of Political Power» М. Хаугаард добавляет важные ракурсы в структурное измерение отношений господства. Он показывает, что во всех четырех измерениях власти – концепциях Р. Даля,
27 П. Бахрака и М. Бараца, С. Льюкса, М. Фуко – присутствует потенциал и нормативно-желательной, и нормативно-нежелательной власти. Она становится нормативно-нежелательной и принимает форму господства, когда в ее основополагающие задачи не входит обеспечение институциональных условий для (а) генерализации правил, (б) воспроизводства структур и (в) недопущения использования любого участника социального взаимодействия в качестве инструмента достижения корыстной цели субъекта власти [Хаугаард 2019]. Хаугаард опирается на теорию структурации А. Гидденса: структуры одновременно порождают правила и обеспечивают возможность для их генерализации. Если использовать лексику Ф. Петтита, генерализация правил и воспроизводство структур – та самая «клетка», которая удерживает склонных к оппортунизму субъектов власти в рамках институционального порядка. Когда условия выполняются, все агенты социального взаимодействия обретают диспозиционную власть, что исключает возможность использования одной из сторон другой стороны в качестве инструмента.
28 Господство – обеспечиваемый структурами внешний контроль над набором возможностей объекта воздействия. Понятия господство, произвольная власть и внешний контроль считают синонимичными. Во всех субстантивных концепциях господства, в критической теории Франкфуртской школы и в многомерных концепциях власти внешний контроль называют признаком нормативно-нежелательной власти. Согласно Ф. Петтиту, автору данной концепции, субъект власти осуществляет внешний контроль над объектом власти, когда субъект контролирует набор возможностей объекта, при этом последний не имеет власти над первым [Pettit 2008, 106].
29 Господство в ипостаси внешнего контроля из-за встроенности в структуры приобретает все более изощренные и деструктивные способы управления набором возможностей объектов. Приведем ряд средств и форм, которые субъект может использовать для «переформатирования» набора опций объекта господства: управление политической повесткой; установление норм социальных отношений и статуса участников взаимодействия, формирование «совокупности предопределяющих ценностей, мифов, убеждений, ритуалов, установленных институциональных процедур и правил игры, которые систематически и стабильно обеспечивают выгоду определенным индивидам и группам за счет других» [Bachrach, Baratz 1962, 259]; манипулятивное управление сознанием, формирование представлений о «правильных» или желаемых целях и возможностях их достижения плюс лишение социальных субъектов способности критически осмысливать и оценивать нормативное и правовое содержание социальных практик [Lukes 1974]; создание ложных ценностей и тотальное программирование общества на них [Маркузе 2003]; создание человека, нормализованного системой Паноптикума [Foucault 1980].
30 Власть в форме господства не только создает специфические нормы и правила социального взаимодействия, но и принуждает к их «добровольному» соблюдению, снижая у объектов воздействия способности к рефлексии и дискурсивному сознанию.
31 Власть господства создает для «реципиентов» определенный образ социальной реальности и паттерны поведения для встраивания в нее. Манипулятивное управление набором возможностей формирует «нужные» представления о «нормальном» социальном порядке, о «подобающих» месте и роли в нем (коллективных) акторов, о доступных им и «правильных» правах и обязанностях. Адаптацию к отношениям господства позиционируют и продвигают как наиболее эффективную жизненную стратегию.
32 Достигнув определенной глубины, отношения господства проявляются в дисциплинирующем общем знании и в коллективном воображаемом:разделяемом представлении о социальной реальности действующих в ней нормах о том, «что делает эти нормы осуществимыми» [Тейлор 2017, 225].
33 Власть и господство:
34 демиурги разных коллективно воображаемых реальностей
35 «Если ситуации определяются людьми как реальные, они реальны по своим последствиям» [Thomas, Thomas 1928]. Эта максима американских социологов Уильяма и Дороти Томас – хороший эпиграф к рассмотренным ниже данным о том, как социальное воображаемое, которое формируется в сферах отношений власти vs господства, влияет на «способы, благодаря которым они [люди] представляют собственное существование в социуме, свои взаимоотношения с другими людьми, ожидания, с которыми к таким контактам обычно подходят, и глубинные нормативные идеи и образы, скрывающиеся за этими ожиданиями» [Тейлор 2010].
36 В задачи эмпирических исследований ОСПИ входило выявление факторов формирования отношений власти и господства в России, анализ их влияния на процессы (де)институционализации и (де)политизации, на нормы и практики взаимодействия, на (де)формирование гражданских добродетелей, гражданского и политического участия. Отдел исследовал ресурсы и ингибиторы политики эмансипации, «нащупывал» (в первую очередь нормативно-ценностные) основания возможных стратегий социальных и политических трансформаций.
37 Данные массовых опросов анализировались с разных методологических позиций, общим стержнем оставался неоинституциональный подход. Ниже представлены результаты анализа, проведенного с опорой на неороманскую концепцию господства как произвольной власти [Skinner 2002; Петтит 2016; Lovett 2010]. Ее считают, пожалуй, самой авторитетной и разработанной в современном теоретическом дискурсе господства. По общему мнению, данная концепция оказывает большое влияние на его развитие. Стержень этой концепции формирует теория свободы не-господства (freedom as non-domination), которая отсылает к онтологии политической философии романской ветви республиканизма2.
2. Республиканскую политическую философию и теорию представляют и развивают две школы – афинская и римская. В современном республиканизме – неореспубликанизме – их принято обозначать как «гражданский гуманизм», «коммунитаризм» и «неоклассический», «неороманский», «инструментальный» республиканизм соответственно.
38 Свободу как не-господство определяют как институциональное обеспечение условий, которое не допускает произвольного вмешательства и/или вероятности произвольного вмешательства любого агента в свободный выбор своего визави. Свобода как не-господство означает независимость от воли другого, которую обеспечивает политико-правовое состояние гражданина, защищенного от произвола государства и сограждан правовым и моральными порядками.
39 В (нео)романской республиканской доктрине состояния свободы (liber) и гражданина (civis) тождественны. Они противопоставлены положению человека, который находится в зависимости от воли другого – раба (servus). Отношения господина и раба – парадигмальный пример понимания господства в романской школе. Он раскрывает суть свободы как не-господства и ее отличие от концепции негативной свободы (свободы от вмешательства) в трактовке И. Берлина. Если господин (неважно по какой причине) не вмешивается в жизнь раба, то последний, согласно И. Берлину и традиционному либеральному пониманию свободы, считается свободным. Однако в логике теории свободы как не-господства, такой свободный от вмешательства хозяина раб безусловно остается несвободным, ибо он продолжает пребывать под властью господина. Свободу как не-господство обеспечивает защита не только от произвола власти, но и от возможности ее применения.
40 Насколько защищенными от произвола власти или возможности его появления чувствуют себя граждане РФ? В опросах ОСПИ респондентам предлагалось ответить на вопрос, считают ли они, что сегодня могут рассчитывать на равную защиту со стороны закона в отношениях с государством. В соответствии с логикой концепции господства как произвольной власти, мы выделили две группы (подвыборки). Респонденты, которые заявили о своей уверенности в том, что находятся с государством в правовых и реципрокных отношениях, отнесены к группе, названной civis. Вторая подгруппа получила – подчеркиваем это особо – ценностно нейтральное название servus. Ее составили респонденты, которые не считают себя защищенными от произвола со стороны субъектов государственной власти или затруднились с ответом. Дальнейший анализ показал, что в представлениях респондентов выделенных групп сформировались две очень разные социальные реальности – политического пространства и сферы господства.
41 Соотношение респондентов, уверенных и неуверенных в защищенности законом при взаимодействии с государством было ожидаемым, но все же шокирующим: 18% против 63%. 19% затруднились с ответом, что, по сути, также говорит об отсутствии у них уверенности. Такой расклад предопределил схожесть представлений о социальном порядке совокупной выборки и подвыборки servus. Мы оцениваем близость смысловых полей всей выборки и группы servus как важнейший дисфактор формирования в России политики, нацеленной на эмансипацию и empowerment. Полагаем, что негативное влияние отношений господства на развитие модернизационного потенциала страны драматически недооценено.
42 Отметим отсутствие серьезных отличий в социально-демографических характеристиках выделенных подвыборок.
43
Удельный вес квоты в выборке Группа civis Группа servus
Пол
Мужской 46 45 47
Женский 54 55 53
Возраст
18-30 лет 18 22 17
31-40 лет 23 20 23
41-50 лет 23 23 24
51-60 лет 16 15 17
Старше 60 лет 19 21 19
Образование
Неполное среднее, среднее 12 14 12
Среднее специальное 53 57 52
Незаконченное высшее 6 5 6
Высшее, есть ученая степень 28 24 29
44 Таб. 1. Социально-демографические характеристики групп респондентов, выделенных по принципу уверенности в защите закона при взаимодействии с государством.
45 Tab 1. Socio-demographic characteristics. Sub-sample by criterion of confidence in the protection under the law in the interactions with the authorities.
46 В составе двух групп самая большая (хотя с незначительным показателем) разница обнаружилась среди респондентов, имеющих высшее и среднее специальное образование – по 5 п.п. Перевес в первом случае в группе servus, во втором – civis. Возрастные профили подвыборок также в целом схожи. Отметим лишь, что в группе civis на 5 п.п. больше респондентов в возрасте 18-30 лет. Эта возрастная когорта считается наиболее восприимчивой к политической культуре активистского типа.
47 Какое общее понимание социальной реальности сложилось у респондентов каждой группы? Начнем с анализа представлений об основах общества в современной России.
48

49 Рис. 1. Представления об основах общества в современной России респондентов, выделенных по критерию уверенности в защите закона при с властью.
50 Figure 1. Perceptions of the foundations of modern Russian society. Sub-sample by criterion of confidence in the protection under the law in the interactions with the authorities.
51 По мнению респондентов, в иерархии основ российского общества выгода занимает самое высокое положение (совокупная выборка 43%). В группе civis это мнение разделяют в меньшей степени (32%); в группе servus – в большей (46%).
52 Обратим внимание, что респонденты группы servus (и вся выборка в целом) поместили на первое место выгоду, а респонденты группы civis – закон. Более того, самое значительное различие (23 п.п.) проявляется именно при определении места закона в основах российского общества. Респонденты группы civis высоко оценивают отечественный порядок законоправия (61%), что резко контрастирует с 38% группы servus и 42% всей выборки.
53 Данные опроса подтверждают известный постулат о том, что представления о доминирующих нормах и правилах формируют вполне определенные практики, которые укрепляют эти нормы и правила. Респонденты, которые ощущают себя в сфере политических отношений, отличаются приверженностью закону. 75% респондентов этой группы считают, что законы можно и нужно выполнять. С ними согласны лишь 33% респондентов группы servus. О степени их правового нигилизма можно судить по тому, что четверть респондентов (25%) уверены в том, что в России нет нормальных законов, которые следовало бы выполнять. Это мнение разделяют лишь 4% респондентов группы civis.
54 Согласно концепции господства как произвольной власти, свобода от господства возможна только в условиях правового режима, но ее обеспечение не сводится исключительно к соблюдению принципа верховенства права. Республиканцы опираются на рассуждения Н. Макиавелли: хорошим гражданина делают хорошие законы. Ф. Петтит подчеркивает, что «законы создают свободу, разделяемую всеми гражданами». Они выполняют эту функцию тогда, когда «уважают общие интересы и идеи людей… не становятся орудием произвола со стороны любого индивида или любой группы... Когда законы становятся орудием воли, мы получаем режим… в котором граждане превращаются в рабов и полностью лишаются свободы» [Петтит 2016, 83].
55 Инструментом или орудием чьей воли выступают законы в представлениях россиян? Больше половины респондентов группы civis (53%) считают, что законы нужны для того, чтобы помогать гражданам в решении их проблем. С таким мнением согласны 37% респондентов второй группы.
56 Эти оценки связаны с представлениями граждан о степени защиты их важнейших демократических прав. Респонденты групп civis и servus считают очень хорошо и хорошо защищенными следующие права: избирать своих представителей в органы государственной власти (60% и 35% соответственно – здесь и далее), контролировать власть (35% и 14%), получать информацию (61% и 41%), на мирные собрания и митинги (46% и 21%). Очевидно, что представления двух групп респондентов о политико-правовых условиях участия в жизни политии и «место» их коллективно воображаемой среды на шкале «политическая власть–господство» отличаются.
57 Что сближает социальное воображаемое выделенных подвыборок? Респонденты обеих групп убеждены, что в иерархии основ российского общества самое низкое положение занимают доверие (19% и 15% – здесь и далее данные по группе civis и группе servus соответственно), равенство (21% и 15%), мораль (25% и 16%).
58 Для того, чтобы выяснить представления граждан о целеполагании политики современной России, респондентам, наряду с прочими, был задан вопрос о том насколько, по их мнению, основные государственные и общественные структуры ориентированы на служение общему благу.
59

60 Рис. 2. Ориентированность государственных и общественных структур на интересы граждан в представлениях респондентов, выделенных по критерию уверенности в защите закона при с властью
61 Figure 2. Perceptions of the state and public structures’ citizen-centred approach. Sub-sample by criterion of confidence in the protection under the law in the with the authorities
62 При сопоставлении выявленных «рейтингов» и «антирейтингов» обращают на себя внимание две особенности: сходство абрисов коллективного воображаемого в части целеполагания структур и очень большая разница в оценках их ориентированности на интересы граждан.
63 Согласно данным всей выборки, в тройку самых ориентированных на интересы граждан вошли президент (47%), общественные организации (40%) и правительство (33%). К тройке менее всего учитывающих интересы граждан в своей деятельности респонденты отнесли структуры, которые традиционно считаются главными ресурсами расширения участия граждан в обсуждении содержания общего блага и принципов его распределения. Это политические партии (18%), местная власть (29%) и профсоюзы (33%).
64 Как распределены «призовые места» в подвыборках? Респонденты группы civis три первых места «присудили» президенту (81%), полиции (64%) и правительству (64%). Три последних места солидарно с общей выборкой они отдали местной власти (50%), профсоюзам (43%) и политическим партиям (40%), лишь поменяв местами профсоюзы и местную власть.
65 Мнение респондентов, которые ощущают себя в сфере действия власти произвола, заметно отличается. Наиболее ориентированными на служение интересам граждан они считают президента (39%), общественные организации и профсоюзы (36% и 30% соответственно); наименее – губернаторов (25%), местную власть (24%) и общего антилидера – политические партии (13%).
66 Как и вся выборка, респонденты групп civis и servus первое место отдали президенту, но с разницей в 42 п.п. (81% и 39% соответственно). Одновременно 79% первой группы и 53% второй считают, что деятельность В.В. Путина «отлично» и «хорошо» ориентирована на интересы граждан. Полагаем, что столь существенную разницу в оценках респондентами группы servus работы президента (института – 39% и персоналии – 53%) можно отчасти объяснить характерными для сферы отношений господства аффективной логикой и низким уровнем институционального доверия. В пользу данного предположения говорит выраженное несходство оценочных суждений респондентов групп civis и servus о том, насколько ориентированы на интересы граждан представители исполнительной власти: губернаторы (59% против 25%) и правительство (64% против 27%). Дополнительный аргумент и перспективный для «резерва» гражданского самостояния момент – два вторых «призовых места» респонденты группы servus отдали общественным организациям и профсоюзам.
67 Обратимся к представлениям о политической среде и рассмотрим, как они влияют на когнитивные и мотивационные установки респондентов.
68

69 Рис. 3. Представления о власти и политике респондентов, выделенных по критерию уверенности в защите закона при взаимодействии с властью.
70 Figure 3. Perceptions of political power and politics features. Sub-sample by criterion of confidence in the protection under the law in the event of conflict with the authorities
71 Треть респондентов подгруппы civis (31%) согласна с утверждением о том, что власть в российском обществе действует в интересах большинства населения. Изначально данный показатель кажется недостаточно высоким – но лишь до сравнения с оценками совокупной выборки и группы servus. Только 6% ее респондентов разделяют такую уверенность (вся выборка – 11%).
72 70% ощущающих себя в сфере действия власти считают, что в основе российской политики лежит выгода и почти в два раза меньше (40%) – уверенных в своем правовом и политическом статусе civis. Убежденность в том, что политика в России основана на принципах соблюдения прав человека, разделяют 33% респондентов группы civis и лишь 9% от группы servus (общая выборка – 16%). 62% респондентов первой группы и 36% второй верят в то, что политика в России основана на принципах закона. Представление о политике как игре без правил сложилось у 21% респондентов, считающих, что они находятся в сфере действия правового поля, и у 30% респондентов группы servus.
73 Дальнейший анализ показывает, как индивиды осваивают воображаемые общественные значения и как представления граждан о доминирующем характере социального взаимодействия влияют на их когнитивные установки.
74

75 Рис. 4. Когнитивные установки респондентов, выделенных по критерию уверенности в защите закона при с властью.
76 Figure 4. Cognitive attitudes. Sub-sample by criterion of confidence in the protection under the law in with the authorities.
77 Вновь привлекает внимание выраженная несхожесть абрисов представлений респондентов двух подвыборок. С разницей в 36 п.п. респонденты групп civis и servus согласны с тем, что людям можно доверять (47% и 11% соответственно).
78 Уровни межличностного и системного доверия прямо коррелируют с предрасположенностью к заботе об общем благе и включенности в жизнь сообщества. Доверие входит в обязательный набор эмансипаторных модерновых ценностей и сопрягается с другими его составляющими – например, с готовностью и способностью к организации коллективных действий для защиты общих интересов. Данные опроса подтверждают, что предрасположенность к совместным действиям прямо соотносится с тем, склонны ли респонденты доверять людям или подозрительно к ним относиться. 43% респондентов группы servus убеждены, что каждый сам решает свои проблемы и нет особого смысла объединяться с другими. Сторонников такой позиции в группе civis в два раза меньше – 20%.
79 Социальное воображаемое включает в себя важнейшие основания гражданской идентичности и empowerment – веру человека во власть над собой, в способность оказывать влияние на решения, имеющие общественное значение. 16% респондентов из группы верящих в свою свободу от власти произвола согласны с тем, что нет смысла голосовать, «все решают без нас». В группе servus так считают в два раза больше респондентов (32%). 27% респондентов первой группы согласны со следующим утверждением: «Интересы таких людей, как я, при формировании и реализации политики не учитываются ни на каком уровне». В группе servus синдром маленького человека испытывают почти в два раза больше респондентов (53 %).
80 Анализ мотивационных установок выявил у респондентов, которые ощущают себя в сфере политического взаимодействия, большую включенность в формальные демократические практики. Группа civis включает в себя в три раза больше респондентов, которые относят себя к активистам, чем servus (15% против 5%). Почти в два раза больше респондентов группы civis считают себя сторонниками какой-либо партии (31% против 15%). Уверенные в своем политико-правовом статусе civis проявляют более высокую электоральную активность. Заявили, что голосуют на выборах президента, в Государственную думу, на региональных выборах 70%, 57% и 59% респондентов группы civis и 35%, 47%, 32% в группе servus соответственно.
81 Важно отметить, что респонденты группы civis демонстрируют большую предрасположенность к политическому участию (т.е. к воспроизводству существующих политических практик), а респонденты группы servus – к политическому действию (т.е. к изменению существующих практик). 38% респондентов первой группы и 15% второй устраивает положение дел в России. тем, что существующий порядок в России надо полностью поменять Выражают такое же мнение 34% респондентов, . 49% опрошенных из группы civis и 41% из группы servus не готовы принять участие в осуществлении желаемых перемен. Предпочтут не вмешиваться при нарушении правил, если эти нарушения не затрагивают их личные интересы, 38% представителей первой группы и 28% – второй.
82 Данные исследования позволяют предположить, что этос отношений господства еще не размыл основания скрепляющих социум нормативных представлений о должном (Рис.5).
83

84 Рис. 5. Что наиболее важно для будущего России? Представления респондентов, выделенных по критерию уверенности в защите закона при взаимодействии с властью
85 Figure 5. Vision of the most important norms and principles for Russia’s future. Sub-sample by criterion of confidence in the protection under the law in the interactions with the authorities
86 Первые три места респонденты обеих групп присудили закону (77% и 68%), справедливости (63% и 67%) и семье (59% и 60%)3. Респонденты группы civis на четверное и пятое места поставили доверие (53%) и свободу (50%). Группа servus разделила это мнение, сделав лишь рокировку позиций: свобода (50%) и доверие (46%). Обе группы сошлись во мнении и о главном аутсайдере: на последнее место поставлена выгода – 9%. Интегративную функцию нормативно-ценностных установок и ориентаций иллюстрируют любопытные данные. На вопрос, позволяет ли устройство российского общества чувствовать себя его полноправным членом, утвердительно ответили 44%респондентов, отрицательно – 43%. Уверены в защите закона при взаимодействии с государством 29% против 8%. В то же время суждения респондентов обеих групп о важных для будущего России принцип и ценност полностью совпадаютправа человека - 91% и 92%; равенство – 85% и 84%; свобода – 87% и 87%; закон – 91% и 91% соответственно), сохраняя общее смысловое пространство отечественной политии.
3. Был задан вопрос «Что, на Ваш взгляд, наиболее важно для будущего России?» с возможностью выбрать любое количество ответов из меню: 1.Выгода, 2.Доверие, 3.Закон, 4.Конкуренция, 5.Личный успех, 6.Мораль, 7.Право собственности, 8.Равенство, 9.Свобода, 10.Сила, 11.Семья, 12.Справедливость, 13.Традиция, 14.Труд, 15. Уважение чужого мнения.
87 Вместо заключения
88 Эмпирические исследования подтверждают, что принципы и правила отношений в сферах политической власти и господства проецируются на представления людей о социальном и политическом порядках, о доминирующих в политии нормах и практиках, о наиболее эффективных и «правильных» стратегиях и паттернах поведения. Существование двух разных воображаемых реальностей у граждан одной страны – мощный фактор социетальной дезинтеграции. Нормативно-ценностные установки граждан в части их представлений о должном пока справляются с функцией сохранения общего смыслового пространства отечественной политии. Однако укрепление структур, отношений и «морального кодекса» господства ставят под вопрос не только будущность сбалансированного репертуара коллективных действий, но и любых стратегий в логике политического взаимодействия с ненулевым результатом.

Библиография

1. Арендт X. (2000) Vita activa, или О деятельной жизни = The Human Condition (1958). СПб.: Алетейя. 437 с.

2. Вебер М. (2019) Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии: в 4 т. Т. IV. М.: ИД ВШЭ. 479 с.

3. Господство против политики: российский случай. Эффективность институциональной структуры и потенциал стратегий политических изменений (2019) Отв. ред. Патрушев С.В., Филиппова Л.Е. М.: Политическая энциклопедия. 319 с.

4. Конституирование современной политики в России: институциональные проблемы (2018) Отв. ред. С.В. Патрушев, Л.Е. Филиппова. М.: Политическая энциклопедия. 262 с.

5. Льюкс С. (2010) Власть: Радикальный взгляд. = Power: A Radical View (2005) М.: Изд. дом ВШЭ, 2010. 240 с.

6. Маркузе Г. (2003) Одномерный человек. М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак». 331с.

7. Недяк И.Л., Павлова Т.В., Патрушев С.В., Филиппова Л.Е. (2020) Политическое поле и зона власти: версии идеального типа и опыт эмпирической верификации // Социологические исследования. 2020. № 1. С. 42-53.

8. Петтит Ф. (2016) Республиканизм. Теория свободы и государственного правления = Republicanism: A Theory of Freedom and Government (1997). М.: Изд-во Института Гайдара. 488 с.

9. Структуры господства, граждане и институты (2020) Отв. ред. С. В. Патрушев, Л. Е. Филиппова. М.: Политическая энциклопедия. 318 с.

10. Тейлор Ч. (2010) Что такое социальное воображаемое // Неприкосновенный запас. №1. (https://magazines.gorky.media/nz/2010/1/chto-takoe-soczialnoe-voobrazhaemoe.html).

11. Хаугаард М. (2019) Переосмысление четырех измерений власти: доминирование и расширение возможностей // Политическая наука. № 3. С. 30-62.

12. Шапиро И. (2019) Политика против господства. М.: Праксис. 476 c.

13. Bachrach P., Baratz M. (1962) Two Faces of Power // American Political Science Review. Vol. 56. Issue 4. P. 947-952.

14. Dahl R. (1957) The Concept of Power // Behavioral Science, № 1. P. 101-215.

15. Foucault M. (1979) Discipline and Punish: The Birth of the Prison. N. Y.: Vintage, 333 p.

16. Honneth A. (2015) Freedom’s Right: The Social Foundations of Democratic Life (New Directions in Critical Theory). N.Y.: Columbia University Press, 448 р.

17. Lovett L. (2010) A General Theory of Domination and Justice. Oxford: Oxford Univ. Press. 746 p.

18. Lukes S. (1974) Power: A Radical View. L.: MacMillan. 62р.

19. Pettit Ph. (2008) Republican Liberty: Three Axioms, Four Theorems. In: Republicanism and political theory. C. Laborde, J. Maynor (eds.). Oxford: Blackwell. 102-132 p.

20. Republicanism and political theory (2008) C. Laborde, J. Maynor (eds.) Oxford: Blackwell. 296 р.

21. Skinner Q. (2002). A Third concept of liberty // Proceedings of the British Academy. Oxford, NY: Oxford Univ. Press. Vol. 117. P. 136-268.

22. Thomas D.S., Thomas W.I. (1928) The child in America: Behavior problems and programs. In: Thomas W.I. The Methodology of Behavior Study. Chapter 13. New York: Alfred A. Knopf. Pp. 553-576.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести